Оружейники бывшей столицы

После переезда мастеров из Оружейной палаты в Тулу и Петербург изготовление оружия в Москве прекратилось. В петровскую эпоху было вообще не до охоты, а начиная со времён Елизаветы Петровны, охотничьи ружья заказывались в основном в Туле. В Москве при Оружейной палате, ставшей хранилищем старого оружия, трудилось несколько мастеров над его ремонтом. Однако, в Москве независимо от государственного производства продолжало работать несколько оружейников-ремесленников. Письменных сведений о московских мастерах XVIII в. пока не обнаружено, но сохранилось оружие того времени, по которому можно судить об их работе. Оно принадлежит трём оружейникам — К.Г.Майеру, Ивану Аристову и Петру Пермяку.
Биография первого из них неизвестна, можно только предположить, что он выходец из Польши. Ничего удивительного в этом нет, поскольку ранее, в XVII в. в мастера Оружейной палаты набирались жители белорусских и польских земель. Возможно, К.Г.Майер потомок прошлых иммигрантов. В штате московской Оружейной палаты 1662 г. значился некий Ганс Маер — немецкий оружейник из Вильно, предположительно родоначальник московских оружейников.
В Историческом музее в Москве имеется четыре дробовых одноствольных ружья и одна винтовка работы Майера. Ружья довольно крупного калибра (18-20 мм), а винтовка, наоборот, небольшого калибра (8 мм) для охоты на пушного зверя. За исключением одного переделанного ружья, речь о котором пойдёт ниже, всё оружие кремневой системы.
Одно из дробовых ружей Майера особенно любопытно. Оно имеет общую длину 134 см при длине ствола в 92 см, и большой калибр (18,5 мм) для стрельбы картечью и крупной дробью. На оформлении ствола и конструкции замка сказалось влияние испанского оружия. На стволе выбиты красивые позолоченные клейма, по внешнему виду подражающие испанским. Механизм ружейного замка снабжен горизонтальным шепталом, что было отличительной особенностью только испанских (мадридских) замков.

Иван Аристов, выдерживая стиль ружья, прикрепил ствол к ложе при помощи вычурных серебряных обоймиц. Ружейный замок снабжён спусковым механизмом испанского замка. Приклад ружья украшен красивыми продольными желобками и плоским нижним ребром. Как уже отмечалось, такие приклады изготавливались и в Туле, а ранее были популярны при венском дворе австрийского императора в первой четверти XVIII в. Эта форма происходила от испанских изделий конца XVII в.

Другое ружьё Аристова необычно для современного охотника. Это крупнокалиберная винтовка (21,5 мм), канал ствола которой снабжён 16 нарезами. Мощь оружия усиливалась большой длиной ствола (80 см), что при таком калибре делалось редко. Применение ружья для охоты на опасного зверя подчёркивается наличием на стволе откидного трёхгранного штыка. В обычном положении штык располагается под стволом, но при нажиме на спусковой рычаг, он выкидывается вперёд и стопорится перед стволом. Ствол ружья работы испанского оружейника середины XVIII в. Диего Вентуры.
С художественной точки зрения наиболее интересной работой Аристова является ружьё, на стволе которого золотом инкрустирована его фамилия. Казённик ствола отделан глубокой резьбой, изображающей оленьи и волчьи морды на позолоченном фоне. Крупной резьбой украшены также замочная доска, курок и огниво. При этом чувствуется влияние немецких, в частности, зульских оружейников.  Спусковая скоба и затыльник приклада литые и покрыты великолепным рельефным орнаментом. Он состоит из предметов вооружения и зверей — волков, оленей, лосей и даже льва. Прекрасная художественная отделка превращает ружьё в настоящее произведение искусства. Ствол ружья без нарезов, крупного калибра (21 мм), хотя само ружьё удивительно легкое для такого ствола (3,6 кг). Оно могло применяться для стрельбы по перелетным птицам и для облавных охот.

Московские оружейники использовали не только испанские стволы. Исторический музей обладает интересным ружьём Майера со стволом турецкого изготовления примерно 1698 г. При установке на свое ружьё Майер укоротил ствол до длины 80,5 см. Оставить турецкий ствол нетронутым мастер не мог, поскольку к концу XVIII в. установилась более практичная, чем в XVII в. длина, не превышающая 90 см. Позднее в 40-х гг. прошлого столетия ружье Майера было ещё раз переделано, теперь уже на капсюльное. Таким образом срок службы турецкого ствола составил 140-150 лет.
Рассматривая в целом работу мастеров Москвы конца XVIII в., мы можем отметить большое разнообразие видов оружия. Сохранились и штуцера, и дробовые ружья, и винтовки, и дуэльные пистолеты. Производственные возможности московских оружейников были, конечно, весьма слабыми и отсюда использование стволов иностранного происхождения — испанских, турецких и шведских.
Несомненно, что московские мастера работали только на заказ. Отсюда их постоянный интерес к красивому оформлению. На изделиях заметно влияние испанского и английского оружия, а из художественных направлений — рококо, классицизм и ампир.

ПЕРВАЯ РУССКАЯ ДВУСТВОЛКА

Хотя производство московских оружейников оставалось на ремесленном уровне, их конструкторская мысль стремилась к новым идеям. Доказательством этому служит двуствольное ружьё Петра Пермяка, которое является первой русской двустволкой в классическом понимании этой конструкции, поскольку её стволы спарены в горизонтальной плоскости. Сегодня такое решение воспринимается как нормальное и даже несколько архаичное, а в середине XVIII в. это была техническая новинка.

На поверхности стволов золотой проволокой инкрустирован текст полупечатными буквами: «ПЕТРЪ ПЕРМЯКЪ МОСКВА 1765. КНЯЗЮ А.1.КОЛЦОВУ-МАСАЛСКОМУ». Подобные надписи на ружьях встречаются крайне редко, а для XVIII в. случай вообще уникальный. Надпись свидетельствует, что ружьё было сделано по заказу князя Александра Ивановича Кольцова-Мосальского из когда-то известного, но к этому времени оскудевшего рода дворян Мосальского уезда Калужской области. Тот факт, что ружьё было заказано провинциальным помещиком, свидетельствует об интересе к ружейной охоте в глубинке России уже в то время.
Помимо надписи стволы украшены золотой проволокой, которая чуть  выступает над плоскостью  металла,  создавая  красивый декоративный эффект. Доски кремневых замков украшены гравировкой, изображающей военную арматуру и знамена. Возможно, эта символика — отражение недавно прошедшей Семилетней войны, из которой Россия вышла победительницей. Приклад ружья сделан массивным, чтобы сдержать довольно большой вес ружья (4 кг). Ружьё предназначалось для стрельбы дробью и его стволы имеют калибр 18 мм. Они достаточно длинные (85,5 см), что было необходимо при слабом заряде пороха. Стволы штуцеров были более короткие, но зато более толстые. В них клались большие заряды пороха, а в ружье Пермяка такой заряд положить нельзя из-за тонких стволов. Сделать же их толще, значило сильно перетяжелить ружьё. При малом заряде требовалась большая длина ствола для разгона дроби. Вспомним, что тульские ружья середины XVIII в. также делали с длинными стволами.

Теперь рассмотрим непосредственно конструкцию ружья. Ранее все двуствольное оружие имело стволы, соединённые в вертикальной плоскости. Они имели один замок, а пара стволов поворачивалась на продольной оси. Сложность и неудобство «перевёртной системы», из которой невозможно сделать два выстрела подряд, привели к идее двух самостоятельных стволов. Каждый из них имел свой замок, а в ружье они располагались рядом в горизонтальной плоскости.
Впервые подобным способом соединили стволы французские оружейники в конце 30-х гг. XVIII в.г положив тем самым начало классическому типу современной двустволки. Хотя новые ружья и увеличивали возможности охотника, во всеобщее употребление они вошли лишь в последней четверти XVIII в. Сказывались сугубо технологические проблемы, например, пайка стволов, которая и по сегодняшний день остается самой сложной операцией при создании ружья. Ведь от высокой температуры стволы часто «ведёт», а плохая правка их ухудшает бой стволов.
Московский мастер решил избежать этой опасности. Стволы его ружья не спаяны в единый блок, а уложены рядом в цевье и соединены вместе только в казеннике и двумя муфтами посередине. Кстати сказать, в некоторых современных моделях ружей стволы так же не спаяны, а связаны муфтами. Таким образом, мастер середины XVIII в. предвосхитил сегодняшнее техническое решение. Правда, из-за такой конструкции ружьё Пермяка вышло тяжёлым и массивным, но это уже издержки ремесленного уровня производства.
К сожалению, о самом мастере мы не располагаем никакими сведениями. Можно только высказать предположение, что он выходец с Урала (уроженец Перми) и родственник оружейников того же времени из Петербурга — Ивана Пермяка и Гаврилы Пермякова. Из образцов оружия его работы сохранился ещё только пистолет гражданского образца.

АДРЕСА МОСКОВСКИХ ОРУЖЕЙНИКОВ

Они становятся известны со второй четверти XIX в. Именно в это время оружейные мастерские появились в справочных изданиях по Москве. На Тверской площади в доме Эйнборта в 1839 г. помещалась ремесленная мастерская Сергея Медведева. Он упоминается в числе ружейных мастеров вплоть до 1876 г. Позднее, в 1852 г. он переехал в Столешников переулок в дом Солнцевой.
В Историческом музее Медведев представлен тремя ружьями. Одно из них является малокалиберной (7 мм) винтовкой с очень длинным стволом (87 см). Канал ствола имеет шесть спиральных нарезов и дульное утолщение, а в прикладе размещён ящичек для запасных кремней. По внешнему виду она относится к промысловым винтовкам, и с подобными этой, но менее тщательно сделанными, охотились сибиряки и жители Поволжья на мелкого пушного зверя.
Винтовка выполнена очень аккуратно. Время её изготовления 20-30 гг. XIX в. Замок небольшой с курком красивой формы, напоминающий курки английских замков начала XIX в. Такое совпадение не случайно и свидетельствует о знакомстве мастера с английскими изделиями. Из украшений на стальных деталях имеется только гравировка. Ружьё вполне удобное и предназначено для городского любителя зверовой охоты. Оно было найдено в 1978 г. в Москве на чердаке одного из домов. Бывший владелец скорее всего спрятал винтовку в неспокойные годы революции.
Другое охотничье ружьё Медведева уже капсюльной системы, сделано не ранее 50-х гг. Примечательно, что на нём установлен ствол шведской работы конца XVIII в. Лишнее подтверждение тому, что сам Медведев стволов не делал. Да и где бы он их мог делать, снимая помещение для мастерской в доме Солнцевой? Как правило, использовались старые или заказывались новые стволы у кузнецов-ствольщиков.

Кремневый замок и прицел целевого ружья Гребенникова

Другой московский оружейник первой половины века Иван Гребенников также вынужден был арендовать чужое помещение. Согласно адресной книге 1826 г. заведение находилось на Арбатской улице в доме К. Сабурова. В 1839 г. он переехал на Знаменскую улицу в дом Макарова. По архивным сведениям 1837 г., в его мастерской, которой он лично управлял, работало 2 рабочих и 2 учеников.
От его времени сохранилось совершенно уникальное ружьё. Оно представляет собой винтовку для спортивной стрельбы, возможно самый ранний экземпляр этого типа русской работы. Её ствол изготовлен из витого Дамаска и весит 2,5 кг, канал имеет 7 спиральных нарезов, а стенки ствола толщиной 4 мм. На казённике ствола сверху приварен массивный щиток с пятью отверстиями, являющийся диоптрическим прицелом на пять дистанций.
Кремневый замок выполнен по типу английского, так называемого «водонепроницаемого» замка, модель которого была создана около 1800 г. Саму же винтовку можно датировать 30-40 гг. Ей присущи все элементы специального спортивного оружия — утяжелённый ствол, смягчитель спуска — шнеллер, фигурная спусковая скоба для удобного обхвата пальцами.
Обращает на себя внимание диоптрический прицел, который по устройству восходит к турецким, а не к западноевропейским образцам.

Трудно объяснить, почему мастер воспользовался турецким вариантом, возможно таково было желание заказчика. Сравнение этой винтовки со спортивными винтовками Ивана Гольтякова будет не в её пользу. Однако она сделана явно раньше и говорит о существовании в Москве спортивной стрельбы. По архивным документам стрельбища известны в Москве с 40-х гг. XIX в.
Пожалуй самым крупным заведением, была мастерская Петра Харлампиевича Шишкова, который открыл её в 1835 г. у Арбатских ворот в доме купца Лемана. По данным 1837-39 гг. в ней работало 6 мастеров и 3-4 ученика. П. Шишков был участником III Московской мануфактурной выставки 1843 г., где экспонировал ружья «разной величины и формы». Московским охотникам он был хорошо известен, а журнал «Отечественные записки» даже посвятил ему отдельную заметку в 1853 г., где поставил ружья Шишкова выше ружей тульского мастера Петра Гольтякова.
В Историческом музее сохранилось великолепное ружьё его работы. Оно представляет собой классический экземпляр двуствольного охотничьего ружья, оформленного во французском стиле. Подобное ружьё мог купить только состоятельный охотник, так как стоили они очень дорого — до 200-300 рублей.
Стволы ружья стальные полированные, каналы гладкие, калибр 17,5 мм. Сверху возле казённика золотыми буквами насечена надпись «МАСКВА». Написано согласно устному произношению — мастера ведь грамотностью не отличались. Снизу стволов выбиты клейма, которые дают нам истинное место их изготовления. Внутри клейм изображение тульского герба.
Замки поставлены кремневого английского типа. На их замочных досках выбито овальное позолоченное клеймо,  внутри которого фамилия мастера «П. Шишковъ». Похоже, что он был единственным московским мастером, имевшим своё клеймо.

Ложа выполнена из прекрасного ореха с красной текстурой. В шейке имеется выступ, оформленный в виде головы попугая. На прикладе резьба с изображением змеи с высунутым жалом. Отделка сделана с большим художественным вкусом. Приклад заканчивается стальным затыльником с удобным глубоким вырезом. Ружьё предназначено для летней охоты на пернатую дичь и отличается небольшим весом.
Другое ружьё попроще с надписью на стволе: «в Москве Петръ Шишковъ», Оно стоило дешевле и предназначалось для бедных охотников.
Его дело продолжил сын — Евгений Петрович, который работал там же на Арбате до 1872 г., а может быть и позднее. Он экспонировал на выставке 1852 г. в Москве два двуствольных охотничьих ружья.

КРЕПОСТНОЙ КОНСТРУКТОР

В числе видных московских оружейников следует назвать Фрола Анисимовича Панова. Будучи несомненно незаурядным инженером и конструктором, он числился дворовым некоей госпожи Степуриной да к тому же неграмотным. При этом Панов конструировал оригинальное охотничье оружие, которое дошло до нашего времени, и мы можем оценить его дарование.
Архивные источники 1857 г. сообщают, что находилась его ремесленная мастерская в 5 квартале Пречистенской части в доме 482 и что трудились там 4 ученика. Работать он начал задолго до этой даты, поскольку в Историческом музее хранится штуцер его работы, помеченный 1845 г. Во всех отношениях это ружьё весьма примечательно.
Прежде всего оно капсюльной системы и является одним из первых датированных ружей такой модели русской работы. Распространение в России капсюльного охотничьего оружия шло с трудом. Чувствовалась нехватка дешёвых капсюлей да и новизна системы отпугивала потребителя. В 40-х гг. в российских журналах шла оживленная полемика о достоинствах и недостатках капсюльных ружей. Основная масса любителей и промысловиков продолжала пользоваться более доступным кремневым оружием. В этих условиях создавать оригинальную капсюльную модель значило быть дальновидным конструктором.
Штуцер Панова представляет собой легкое портативное оружие длиной всего в 110 см, калибром 15,5 мм и весом в 3,1 кг. Он предназначался для охоты на небольшого зверя, и, судя по наконечнику шомпола, заряжался круглой пулей.
Ствол штуцера восьмигранный, изготовлен из полосового Дамаска, а канал его имеет двойную нарезку. Между шестью неглубокими полукруглыми нарезами расположено ещё по два узких нитеобразных. Думается, что это попытка мастера улучшить баллистику оружия. Подобный тип сверловки известен с XVII в.
Ствол отличают ещё две особенности. Внутри его казённой части имеется узкая камора длиной около 30 мм. На самой же поверхности ствола расположены две (!) брандтрубки вместо положенной одной. Зачем это сделано? Ответ возможен только один — ствол мог принимать одновременно два заряда.

В ствольную камору шёл нижний заряд пороха, а сверху пуля, затем огнеупорный пыж, а на него новый заряд с пулей. Для поджигания зарядов служили две брандтрубки: для переднего — правая, для заднего — левая. Огонь от правого капсюля шёл по специальному каналу внутри приливчика на правой стороне ствола и воспламенял передний заряд пороха. Огонь от левого капсюля шёл сразу ко второму заряду.
Для ударов по капсюлям существовал замочный механизм с двумя курками. Замок отличается оригинальной и простой конструкцией. Все детали находятся внутри замочной коробки. Справа и слева замок прикрыт боковыми пластинками, которые удерживаются фигурными гайками. Они легко отвинчиваются рукой, пластинки снимаются и открывается доступ к механизму для смазки и чистки.
Особенность замка состоит в том, что боевая пружина и шептало воздействуют непосредственно на курок, а не через промежуточное звено (лодыжку), как в обычных капсюльных замках. Боевые пружины расположены за курками, а шептала с их пружинами на передней стенке колодки. Шептала в свою очередь взаимодействуют со спусковыми крючками. Каждый имеет два выреза сзади для пера боевой пружины и спереди для шептала.

Помимо оригинальной компоновки замок отличается превосходным исполнением, тщательной пригонкой и полировкой всех деталей. Он собран целиком на винтах и поэтому его легко разбирать. Чтобы не спутать детали при сборке все они помечены: те, что слева, цифрой 1, те что справа — цифрой 2.
Ложа штуцера состоит из двух независимых частей — приклада и цевья. Благодаря этому устранен основной недостаток срединного типа замков, когда ложа ослаблена врезкой замка. Известный чешский оружейник тех лет Антонин Лебеда создал свой срединный коробчатый замок. Однако у него он располагался внутри ложи, и сохранившиеся экземпляры его ружей имеют трещины и разломы возле замочной коробки.
Простота и компактность замка Панова вызывают невольное восхищение. Кроме того, мастерство Панова и в удачной реализации идеи двухзарядного крупнокалиберного штуцера, что было большой редкостью. В Европе в основном делались малокалиберные ружья и пистолеты. В 1850-х гг. была попытка принять на вооружение двупульную армейскую винтовку, но её конструкция оказалась весьма несовершенной. После Панова другой московский мастер Артари-Коломбо продолжил его разработки и выпускал двухзарядное оружие. Хотя дальше отдельных заказных изделий дело не пошло, но разработка Панова была несомненно вкладом в усовершенствование огнестрельного оружия. К сожалению, технические возможности ремесленной мастерской не позволили Панову стать в ряды русских фабрикантов охотничьего оружия.
Сохранилось ещё две его работы и обе отличаются новаторством. Одна из них — капсюльный пистолет с красивой гравировкой в собрании Исторического музея. Канал ствола имеет тоже двойные нарезы, причём очень оригинальные. Основными являются пять широких нарезов, внутри которых сделано много тонких.
Помимо пистолета в петербургском Эрмитаже имеется двуствольное ружьё Панова 1851 г. Конструктор спрятал капсюльный замок и брандтрубки внутри замочной коробки, которая разделяет приклад и цевьё. Убрав внутрь замочный механизм, мастер предвосхитил современную идею бескуркового ружья. Приклад и цевьё мастер выполнил из чёрного дерева, украсив при этом их великолепной резьбой растительным орнаментом в древнерусском стиле. Любопытно, что ружьё помечено номером 1. Вероятно, существовало и второе охотничье ружьё, а возможно это был целый охотничий гарнитур. К сожалению, больше никаких сведений об этом интересном конструкторе-оружейнике пока не известно.

 ТАЙНА ДВУХ ОРУЖЕЙНИКОВ

Посетители Московской мануфактурной выставки 1835 г. могли любоваться великолепными охотничьими ружьями работы мастера с необычной фамилией Артари-Коломбо. Под этим именем.он и вошёл в историю русского оружия. Сам он, вероятно, был, родом из Италии, но всю жизнь прожил в Москве и работал по заказу русских охотников. Но не только своей странной фамилией вошёл в историю этот мастер. С ним связана до сих пор неразгаданная тайна: один ли это был оружейник или их было двое Иван Артари-Коломбо и Петр Артари-Коломбо.
Двойная фамилия это, скорее всего, результат сочетания фамилии и прозвища. Оружейники по фамилии Коломбо (Colombo) известны в Риме, Милане и других городах Италии ещё с XVII века. Приставка «Артари» это, видимо, прозвище, которое переводится с итальянского как «искусник». Авторы XIX в. не сообщают нам о двух мастерах, превращая их в одного. Например, известный охотовед С.И. Романов писал в 1877 г. в «Словаре ружейной охоты» следующее: «Артари-Коломба — ружейный мастер, живший в Москве. Ружья его пользовались прекрасной репутацией и били превосходно. К сожалению, чересчур высокая цена (около 400 руб. за ружьё) всегда мешала повсеместному и большому распространению изделий этого мастера. Фирма же его прекратилась лет 5 или 6 тому назад». Ему вторит другой современник В. Лаврентьев, но уже в 1886 г.: «Артарй-Коломба жил в Москве 15 лет назад, сейчас фирма не существует. Ружья его пользовались хорошей репутацией и сейчас хранятся и берегутся любителями». Даты совпадают — окончание работ приходится на 1871 г. А когда они начинались? Самое раннее упоминание приходится на выставку 1835 г., где в каталоге её встречаются оружейные изделия иностранца Ивана Артария Коломбы.
Далее начинаются противоречия. Материалы более поздних выставок 1830-1860-х гг. свидетельствуют о существовании двух оружейников с одинаковой фамилией. На петербургской выставке 1839 г. и московской 1843 г. был представлен Иван Артари (именно так, в одинарном написании фамилии), который демонстрировал дробовики четырёхствольные и двуствольные, одноствольные и двуствольные штуцера, а также солдатское ружьё, заряжаемое с казенной части. Правда, ружье не вызвало особого интереса, поскольку уже были известны казнозарядки Лефоше. Оружейник также выставил несколько пар пистолетов по «бешеной» цене в 300 руб., что говорит об их богатой отделке.
В 1843 г. в Москве и в 1861 г. в Петербурге появляется Артари-Коломба, а на московской выставке 1865 г. — Пётр Артари, причём в каталоге выставки оговаривается, что ранее он (то есть Пётр) выставлялся и в 1843 г., ив 1861 г. Логично предположить, что Пётр именовал себя Артари-Коломбо, а Иван просто Артари. А есть ли ещё различия между Петром и Иваном и не мог ли всё-таки это быть один человек?
По данным 1861 г. Артари-Коломбо (в источнике, к сожалению, без имени) имел собственный дом по адресу Садово-Спасская, д.8 и там же располагалось его оружейное заведение. В нем работало до 14 человек, годовое производство составляло около 6 тыс. руб. Учитывая среднюю стоимость ружей (500 руб.) он мог выпускать в год не более 12 ружей. Данные 1865 г. про Петра отличаются. Он жил на той же улице, но в доме номер 9. К сожалению, сведений о его производстве не сообщается. Известно только, что оружие Ивана ни на одной выставке наград не получило, а Петр имел в 1853 ив 1861 гг. малые золотые медали, а в 1865 г. даже большую золотую медаль.
На этой своей последней выставке он демонстрировал штуцер двуствольный с особыми патронами, штуцер одноствольный игольчатый со сменным дробовым стволом, ружья двуствольные, штуцера двуствольные с кинжалом и рогатиной и пистолетные пары в ящиках. Продукция Петра весьма похожа на изделия Ивана. Это вызывает сомнение в наличии двух разных мастеров. Может быть оружейник намеренно сообщал для каталогов разные имена, иногда даже давая фамилию без имени. Даже адресные справочники нам не подмога. Согласно «Указателю Москвы» 1852 г. известен только один оружейник Артари на Садово-Спасской в собственном доме, а московский «Адрес-календарь» 1868 г. повторяет то же самое.
Попробуем обратиться к сохранившимся изделиям Артари-Коломбы. Больше всего их имеется в собрании московского Исторического музея. Всего в музее хранится 14 предметов работы Ивана и Петра Артари. Четыре изделия подписаны по-французски «Artari a Moscou», но только в одном случае указан инициал «I» (Иван-?). Остальные десять несут на себе двойную фамилию, также по-французски «Artari Colomba a Moscou», но без указания имени.
Наличие двух разных вариантов подписей свидетельствует о существовании все-таки двух мастеров. Кем они друг другу приходились, пока остается тайной. Возможно, они являлись братьями, но скорее это были отец и сын, при этом отец пользовался только одинарной фамилией Артари, а Пётр двойной — Артари-Коломба. Последнее упоминание имени Ивана приходится на 1843 г., а первое появление Петра относится к 1853 г.
Рассматривая изделия Ивана и Петра Артари, поражаешься их мастерству. Помимо разнообразного ассортимента, внимание привлекает оригинальность отделки и оформления, которые позволяют выделить их работы в особый московский стиль украшения. Ивану Артари принадлежит одноствольное ружьё, ствол которого опускается вниз на шарнире. Подобные «переломки» начал делать в середине 1830-х гг. французский оружейник Казимир Лефоше. Правда у него они были казнозарядными под шпилечный патрон, а ружьё Ивана Артари дульнозарядное, зато имеет в торце ствола брандтрубку. Такая конструкция была в то время достаточно модной и называлась системой с «центральным запалом».
Тот же мастер изготовил и великолепную двустволку с короткими стволами (580 мм| 10 калибра (19,6 мм). Общая длина ружья составляет всего 93,5 см, что делает его удобным для охоты в зарослях и кустарниках на боровую и болотную дичь. Конечно, короткие стволы не могли дать кучного боя, но он и не нужен при охоте на ближней дистанции. Зато небольшое ружьё поворотливее и удобнее при заряжании в заросшей местности. Отделка ружья проста и изящна: стволы красивого полосового Дамаска, замки и колодка украшены тонкой гравировкой, изображающей диких уток, вальдшнепов, куропаток и легавых собак. Ложа из полированного ореха с красивым рисунком волокон.

Однако славу Иван и Петр завоевали своими штуцерами, которые оба прекрасно исполняли. От мастера Ивана Артари сохранился двуствольный капсюльный штуцер, в каждый ствол которого шло по два заряда, поэтому замки его имеют по два курка. Такая система была весьма популярна в России: её делал московский мастер Фрол Панов, а кроме того, по сведениям известного путешественника А. Черкасова, она бытовала и в Сибири.
Стволы штуцера имеют 16 нарезов, сверху они украшены серебряной насечкой и золотыми пластинками, отделанными гравировкой, изображающей медвежьи головы. Замочные доски покрыты пластинами с фигурками тигров и кабанов. К ружью прилагается тяжёлый охотничий нож и рогатина, также украшенные насечкой. Ружьё снабжено инициалами владельца «В.Л.», а нож другими «С.Л.». Кроме того ружьё подписано просто «Артари», а нож — «Артари-Коломба» и снабжён датой 1855 г. В данному случае мы имеем дело с работой обоих Артари — Ивана и Петра. Первый сделал только ружьё, а второй изготовил нож в более позднее время, да ещё и по желанию другого владельца ружья. Инициалы владельцев оружия совпадают только частично (заказчик штуцера «В.Л.», а ножа — «С.Л.»). Скорее всего они были родственниками.
Теперь остаётся только найти людей с такими инициалами. Среди состоятельных лиц в Москве (заказать оружие у Артари могли только богатые люди) с подобными инициалами можно найти только Василия Логиновича Лепёшкина и Семена Логиновича Лепёшкина — купцов первой гильдии.
Из работ Петра Артари-Коломбы следует отметить ещё два штуцера. Оба они двуствольные, крупного калибра (19,5 мм), причём один из них имеет на каждом стволе по две брандтрубки, но принимает только один заряд. Оба капсюля на каждом стволе разбивались ударом одного курка, страхуя охотника от осечки.

Подобная предосторожность не мешала при встрече с опасным зверем. Другой штуцер тоже имеет в комплекте нож. Оружие было заказано человеком с инициалами «В.Я.» под дворянской короной. Им мог быть только Вячеслав Иванович Якушкин — сын известного декабриста. Другого представителя дворянского рода с такими инициалами в то время не было.
Штуцера обоих Артари отличаются сравнительно малым весом (около 4 кг) и небольшим калибром (19-19,5 мм), поэтому они могли быть использованы на зверя не крупнее медведя. Английские штуцера на слонов имели калибр около 26,5 мм, а штуцера на тигров и львов при калибре 19,5-21 мм весили не менее 5,5-6 кг. Всё это говорит о том, что Артари работали на охотников центральной России, которые не ходили не зверя крупнее медведя и не ездили в Африку для охоты на львов и слонов.
От Артари-Коломбы сохранилось несколько пар разных пистолетов. Среди них есть дуэльное оружие, дорожное и спортивное для тира. Последнее отличается оригинальной конструкцией. Замки у пистолетов спрятаны внутри колодки и взводятся специальным рычажком, который появляется при нажатии на тайную кнопку. Пистолеты рассчитаны на стрельбу большими капсюлями без пороха, украшены золотой насечкой и оправлены в рукоять из чёрного дерева. Примером ещё одной   оригинальной   работы являются дорожные пистолетьГ:под шпилечный патрон Лефоше. Здесь секрет конструкции состоит в том, что при нажиме на боковую кнопку выскакивает короткий курок, потянув за который можно взвести ударники и тогда снизу из корпуса появляется спусковой крючок. Целевые и дуэльные пистолеты мастера являются прекрасным примером штучной ремесленной работы высокого класса.
Современником Артари-Коломбы, но который проработал вплоть до конца XIX в. был Тимофей Николаевич Докин. Он специализировался на заказных штуцерах и дешёвых охотничьих ружьях, стволы для которых покупал на Тульском оружейном заводе.
Оружейное заведение Докина помещалось на Моховой улице, а в 1890-х гг. на Большой Никитской улице. Мастерская его функционировала с 1850 года до 1890-х гг. Производство по московским меркам было довольно крупным. У него работало 6 мастеров, один подмастерье и несколько учеников. Ежегодно Т. Докин выпускал продукции на сумму до 2 тысяч рублей, то есть делал в год не менее 30-40 ружей.
В 1865 г. он был участником V Московской выставки, где экспонировал двуствольные ружья ценой от 35 до 75 рублей. Комиссия наградила его серебряной медалью и отметила, что его изделия заслуживают внимания и поощрения ввиду дешевизны и удовлетворительной работы.
Помимо дешёвого оружия Докин делал и дорогие штуцера. Сохранился один образец капсюльного штуцера его работы 1860-70-х гг. Его особенностью являются очень короткие стволы (47 см) при калибре равном восьмому (21 мм). Такой штуцер мог применяться для охоты на крупного зверя в зарослях и чащобах. Вес его равен 4 кг, и он мог принимать мощный пороховой заряд с экспансивной пулей, имевшей пустоту в головной части.
Другой штуцер Докина интересен тем, что он заряжается с казённой части. Изготовление такой конструкции в ремесленных условиях — задача довольно сложная. Мастер нашёл выход в том, что поставил на ружьё простой затвор откидного типа по системе бельгийского оружейника Варнана. Штуцер имеет два горизонтально расположенных ствола калибром 12 мм. Прицел ружья насечён на дистанцию стрельбы до 200 метров. С ним можно было охотиться на довольно крупную дичь.
К концу XIX века время московских оружейников-ремесленников истекло. Они не могли соперничать с дешёвыми заграничными ружьями, в большом количестве поступавшими из-за границы. Особенно много шло из Бельгии и Германии. Кроме того, с 1885 г. Тульский и Ижевский оружейные заводы начали принимать заказы на охотничье оружие. Московские мастера не скооперировались с заводским производством, как поступили тульские и ижевские кустари. Они также не вступили в контакт с западными фирмами и мастерами, как это сделали некоторые петербургские штучники. Не выдержав конкуренции, московские кустари перестали существовать в самом конце XIX века. Немногие оставшиеся могли заниматься только ремонтом и переделкой оружия. Это осуществлялось в основном при крупных оружейных магазинах.