Охотник высокой культуры Б. Марков
(О Петре Михайловиче Мачеварианове)
Петр Михайлович Мачеварианов был охотником высочайшей культуры. Он любил псовую охоту, охотился с легавой, имел стаю гончих и целый арсенал прекрасных ружей.
Петр Михайлович получил хорошее воспитание, основательное образование, свободно владел французским и немецким языками. По воспоминаниям В. А. Волконского, Мачеварианов обладал бойким умом, хорошей памятью, любил музыку, серьезно играл на гитаре, отлично рисовал карандашом и тушью, был разговорчив и остроумен. Его присутствие оживляло и охоты, и дамское общество, в котором он был чрезвычайно любезен и держал себя настоящим джентльменом. Его приземистая фигурка, по отзывам современников, напоминала Наполеона.
После женитьбы на Верещагиной он поселился в своем наследственном имении, селе Липовке Симбирской губернии Ардатовского уезда. В Липовке находились его псарня и ружейная мастерская. Дальнобойность, изящная отделка, артистическая гравировка и красота его ружей славились среди симбирских охотников. Кинжалы и охотничьи ножи из мастерской Мачеварианова считались верхом совершенства. Но сильнее любви к оружию была заветная мечта — вывести борзых, которые соответствовали бы созданному им идеалу. Петр Михайлович Мачеварианов охотничье наслаждение испытывал от успехов собак собственного завода. Это было делом всей его жизни.
Он слишком нежил своих собак, и борзых, и гончих. Псарня зимой согревалась печами, собак ежедневно мыли мылом, чесали гребнем и чистили щеткой; псари даже промывали им глаза свежей водой и протирали чистыми полотенцами. Зимой, в пороши, борзых и гончих перевозили к месту охоты в крытых возках.
Яркую характеристику П. М. Мачеварианова и описание его псарни в Липовке мы находим в книге выдающегося русского ученого-кораблестроителя и математика, академика А. Н. Крылова «Мои воспоминания». Крылов вспоминал: «Ближайшим соседом был владелец Липовки, знаменитый псовый охотник Петр Михайлович Мачеварианов. Сам Петр Михайлович был в то время уже старик лет семидесяти, небольшого роста, но живой и бодрый. У Петра Михайловича Мачеварианова была старинная усадьба с большим одноэтажным домом, громадным, десятин в восемь, сильно запущенным садом, за которым был обширный, десятины в две, луг — выгон, но не для скота, а для молодых борзых щенят, которые выпускались сюда из расположенной в конце луга псарни играть и резвиться. Псарня по своим размерам казалась как добрый скотный двор в хорошем имении. Сколько там было собак, никто из посторонних не знал, но по слухам говорили, что до трехсот. На псарню Петр Михайлович никого не пускал, если иногда и показывал гостям собак, то только отдельные своры, которых псари выводили на луг или на залуженный двор перед домом...»
В 1876 году вышла книга П. М. Мачеварианова о борзых и гончих — «Записки псового охотника Симбирской губернии». Этот труд в основном о борзых, но и гончим посвящена глава. В начале этой главы сказано: «Стая гончих составляет главную, основную часть псовой охоты и так же для нее необходима, как музыка для танцев, оркестр для оперы, легавая собака для егеря». Но описания пород гончих очень скудны. Мачеварианов выделил четыре породы — костромскую, курляндскую, английскую и польскую.
В России тогда еще была русская гончая, которую признали такие авторитеты, как Н. П. Кишенский и П. М. Губин. Однако, по непонятным причинам, П. М, Мачеварианов опустил ряд существовавших тогда пород. По этому поводу знаток гончих, эксперт Всесоюзной категории Н. П. Пахомов в книге «Породы гончих» (1931) писал: «Характерно, что даже такой серьезный и ответственный охотник, как П. М. Мачеварианов, настолько невнимательно относится к гончим, что при перечислении пород пропускает арлекинов, трижды однако до него упомянутых в литературе».
Кроме того, уже в то время некоторыми авторитетными знатоками, в том числе А. Полторацким, было высказано сомнение в существовании особой костромской гончей. Известны высказывания старейшего охотника С. М. Глебова на страницах «Журнала охоты», где он утверждал, что костромские гончие произошли от собак Павлова и Зюзина, английских, а известный знаток гончих А. Запольский в журнале «Псовая и ружейная охота» писал: «...гончие были кровные, костромские черно-пегие с крапинами». Н. П. Кишенский подтверждал, что костромские гончие были желто-багряные и черно-пегие в подпалинах, следовательно, окрасом эта порода относилась к англо-русским гончим, выведенная от слияния английской и старинной русской гончей. Непонятно, как можно было англорусскую гончую относить к костромской породе? Все это очень сомнительно.
Н. П. Пахомов в упомянутой книге приходит к выводу: «Костромская гончая как отдельная порода — миф... необходимо признать существование нашей аборигенной русской гончей». Этот вывод подтверждается анализом описаний костромской гончей Н. П. Кишенским в его книге «Ружейная охота с гончими» и П. М. Губиным в его «Полном руководстве по псовой охоте»; Оба автора описывают костромскую гончую абсолютно по-разному. Скорее всего ее не было, в миф этот умышленно распространен самим Н. П. Кишенским на страницах журнала «Природа и охота». Поэтому, когда мы читаем описания костромской гончей по Губину и Кишенскому и частично по Мачеварианову, мы не видим одну породу.
Записки П. М. Мачеварианова вызывали критику среди знатоков псовой охоты. В журнале «Природа и охота» П. М. Губин поместил статью о борзых, в которых утверждал, что отдельные главы Мачевариановым написаны «слабо, сбивчиво и неправдоподобно».
П. М. Мачеварианов предупреждал любителей-охотников: «Главная цель моих записок — поведать незнающим охотникам, как поддерживать, выводить и сберегать породы борзых собак». Поэтому глава о гончих так коротка, и мы с сожалением закрываем последнюю страницу этих замечательных и неповторимых записок старого охотника, имя которого в то время знала вся Россия.
Несмотря на недостатки, записки о гончих ценны и очень понятны нам, любителям-гончатникам; они написаны красочным, «гончатским» языком, из них мы узнаем о хороших и плохих гончих. Мы как бы переносимся в то далекое время, в отъезжие поля, будто вновь звонкие голоса будят уснувшие дубравы; будто бы где-то там, «в острову», стоном заревела стая по волку или по кумушке, и страницы такого далекого прошлого вновь оживают перед нами.
Для собаководов-гончатников очень поучительны и интересны советы П. М. Мачеварианова об экстерьере собак. Прежде всего в любой породе, в том числе и у гончих, он выделял правильность всех статей, их пропорциональность. Особенно подчеркивал выразительные глаза: «Большой, чистый, темного цвета, выражающий понятливость глаз есть принадлежность всякой красивой собаки; точно так же глаз маленький, вдавшийся глубоко в глазную впадину, светлого цвета очень часто портит собаку, красивую в остальных частях».
П. М. Мачеварианов обладал даром писать живо, правдиво, захватывающе, как бы перенося читателя в свой охотничий мир и ведя с ним диалог. Для гончатников каждая его фраза — это добрый совет знатока и друга. В этой книге впервые дан портрет настоящего, истинного охотника, показано значение охоты вообще и, главное, значение собаки — доброго друга нашей нелегкой жизни.
Каков же гончатник? По Мачевари-нову, он должен быть образован, умен, честен, добр и вечно юн душой. Любой охотник должен быть благороден, ибо без чести, благородства и сердечной доброты не может быть спокойной совести. В то же время он должен сохранить страстный порыв, так как без страсти не может быть охотника. Юность души, этот необыкновенный дар, присуща только людям честным и правдивым. Истинный охотник-гончатник смотрит на охоту не как на развлечение, а как на науку; заботится о правильном выведении породы, об ее совершенствовании. Он всегда держит в полном порядке кровных собак, с неусыпным вниманием заботится о воспитании щенков. Его страсть к охоте так же благородна, как страсть к музыке, живописи, театру. Такие выводы мы не найдем ни в одной из ранее изданных книг.
Каждый гончатник мечтает о вязкой, мастероватой собачке, но интересно знать и недостатки гончих. Мачеварианов дает такие описания, полные и верные, с использованием терминов звучного охотничьего языка: «Дурными признаками считается, когда гончая густошерстна, жидка и слаба, с мясистой головой, толстыми ушами, сухими ноздрями, мясистыми и короткими ногами, с гоном долгим и повислым. Если гончая гоняет моровато, с долгой перемолчкой и как будто все идет в добор, к тому же еще редкоскала и коповата: ни справить, ни стечь не может... ко всему этому, спущенная со смычка орет по пустякам с час и на гоньбу других валится с голосом — такая гончая годна лишь на лайковый завод».
Впервые в своих записках П. М. Мачеварианов дал точное определение голоса гончей. «Гончая не лает, как дворовая и другие собаки,— писал Петр Михайлович,— а взлаивает. Лай дворной собаки редкий или учащенный: хаш, хаш, хеш, а когда гончая гоняет, то голос ее густой, звучный, взлаивание протяжное...»
В каждой главе на редкость красочно передана любовь к русской охоте, к родной природе.
«Привязанность охотника к Родине безгранична. С какой любовью смотрит он на свои поля, луга, рощи и вообще на окружающую местность. Каждый куст, бугорок, овражек красноречиво говорит его памяти о приятных событиях в кругу добрых избранных товарищей. Да и где может быть такое раздолье охотнику, как не в нашей громадной, беспредельной России?»
Сколько глубокого смысла и поэзии в этих проникновенных словах!
Б. Марков
"Охота и охотничье хозяйство №3", 1991 год
