Охота в русской живописи Н. Пахомов
ПЕТР ПЕТРОВИЧ СОКОЛОВ родился в 1821 году в Петербурге.
Отец его — художник Петр Федорович Соколов был автором пользовавшихся огромным успехом акварельных портретов, а мать — сестрой знаменитого К, П. Брюллова, автора нашумевшей «Гибели Помпеи».
Поступив в Академию художеств, Соколов через несколько лет попал в мастерскую своего дяди — К. П. Брюллова, но вскоре, поссорившись с ним, вышел из академии и, как он сам писал незадолго до своей смерти одному знакомому, решил обратиться к лучшему учителю — природе.
Ранние работы Соколова — портреты — выполнены явно под влиянием отца. Прекрасно исполненные, они все же лишены того мастерства, той прозрачности акварели, которые отличали замечательные произведения Петра Федоровича Соколова.
Нужно сказать, что портретные работы Петра Петровича являются в сущности лишь эпизодом в списке многочисленных его произведений, в которых обнаруживается свойственная ему своеобразная манера письма, острая наблюдательность и пристальное внимание к окружавшему его в 1860—1870-ые годы крестьянскому и помещичьему, с его псовыми охотами, быту.
Справедливость заставляет отметить, что и в портретной живописи Соколов преодолел свою раннюю тенденцию подражать манере отца и сумел встать на путь создания психологического портрета, первые нотки которого уже звучат в портрете скульптора Н. А. Рама-занова (1860 г. Русский музей), а в полной мере осуществлены в его двух шедеврах — портрете писателя Сергея Атавы (псевдоним С. Н. Терпигорева), создавшего талантливые очерки уходящего помещичьего быта («Оскудение») и в ..замечательном автопортрете, который изображает престарелого художника, полного, несмотря на свой преклонный возраст, энергии и суровой непримиримости ко всякому угнетению, к каким-либо сделкам со своей совестью.
По свидетельству современников Соколов был человеком замкнутым и вел уединенный образ жизни. Исследовательница его творчества О. Спицинв называет его «человеком неуживчивым». Действительно, из его биографии мы знаем, что он трудно сходился с людьми и из его немногих истинных друзей мы можем назвать уже упоминавшегося писателя Терпигорева, по соседству с небольшим имением которого в Тамбовской губернии Соколов жил в 1600-х годах.
Дружба связывала его и с другим писателем — автором охотничьих рассказов Н. Г, Буниным.
Ведя в продолжение многих лет почти кочевой образ жизни, странствуя по различным уголкам средней полосы России, Соколов зорко всматривался в окружавший его крестьянский и помещичий быт, а его любовь к охоте, и по преимуществу псовой, уже отживавшей свой век, сказалась на тематике его произведений.
Посещая в молодости в Петербурге литературные вторники И, И. Панаева, познакомившись с Некрасовым, а поэднее с Белинским и Тургеневым, художник навсегда стал близок демократическим кругам. Отсюда его любовь к произведениям Некрасова, Гоголя, Тургенева подтверждением чему служат такие его работы, как «Взимание недоимок», 1867 г.(Русский музей, Ленинград), “Крестьянские похороны», 1872 г. (Государственная Третьяковская галерея, Москва).
Позднее он выполнил целый ряд иллюстраций к произведениям Некрасова, Гоголя и Тургенева.
В 1890- годах вышел альбом Соколова, состоявший из 9 листов иллюстраций к стихотворениям Некрасова, причем примечателен тот тематический выбор на котором остановился художник.
Проиллюстрированными оказались следующие стихи поэта:. “Тройка”, “Филантро”, “Маша”, “Дедушка Мазай и зайцы” “Еду ли ночью по улице темной”, “Генерал Топтыгин”, “Псовая охота”, “Эй скатерть самобранная...” (отрывок из поэмы “Кому на Руси жить хорошо”).
Такая направленность весьма характерна для Соколова.
Вспомним, что в своей акварели «Потрава», о которой упоминалось в первом очерке, равно, как и в картине «Охотники», резко обнаруживаются демократические тенденции художника.
Стоит только взглянуть на уверенную в своем превосходстве фигуру барина, оставшегося на охоте «попом», т. е. не убившего ничего, несмотр» на дорогое ружье и породистого пойнтера, принимающего как естественный долг, убитую охотником из мещан дичь, за которую он собирается заплатить — как нам становится ясно, на чьей стороне находятся симпатии художника. Его отношение к изображенному подчеркнуто и позами охотничьих собак: барский пойнтер как бы чувствуя за собой, как и его владелац, «дворянское» происхождение нагло уставился на бедную собачонку «без родословной», которая смущенно поджала хвост от такого энакомства.
Весьма показателен и отказ Соколова в 1876 г. от предложения великого князя бывшего в то время президентом Академии художеств, взять на себя исполнение охотничьих сцен для Александра II т. е. отказ стать придворным художником.
Этим отказом художник доказал свою принципиальность и испортил навсегда свои отношения с Академией художеств, хотя в эти годы он остро нуждался в заработке.
В отличии от Сверчкова, посвятившего свой талант исключительно изображению псовой охоты (кроме нескольких картин сюжетом которых были медвежьи охоты), Соколов в своих полотнах и акварелях запечатлел все многообразие русской охоты.
Изданный Фельтеном в конце 1870-х годов в Петербурге альбом “Русские охоты” заключал в себе хромолитографии выполненные с акварелей Соколова, находящихся в настоящее время в Русском музее в Ленинграде, в которых мы находим самые разнообразные сцены. Даже самый беглый перечень вошедших в него листов позволяет нам убедиться в этом.
«На тяге», «Убитый лось», «Охота на уток весной», «Охота на оленя», «Охота на зайца», «Охота на дроф», «Охота на глухаря», «Охота на чернышей с чучелами» и т. д. — такова тематика этого альбома, состоящего из нескольких выпусков, по 4 листа в каждом. Справедливость, однако, заставляет признаться, что все эти темы ружейной охоты удавались Соколову гораздо хуже, чем любезные его сердцу сюжеты псовой охоты, где он не имел соперников. Лист «Охота с гончими на рысь» является характерным тому подтверждением. Как известно, никакая охота на рысей с гончими не производится, а случайная встреча с нею гончих не дает еще права превращать эту случайность в типичный, широко будто бы применяющийся способ охоты.
Весьма мало убедительна, как по своей композиции, так и по своему выполнению, акварель «Охота с рогатиной на медведя». Любопытно, что будучи иностранцем, очевидно плохо знавшим русский язык, особенно его охотничий словарь, Фельтен допустил несколько курьезных ошибок. Так, в- названии данной хромолитографии вместо «рогатины», понятной любому охотнику, стоит «рогатка», а на листе, где изображена охота на глухарином току, вместо «глухаря» стоит ошибочное, перевранное слово «тетеря».
Петр Соколов, принимавший участие во многих псовых охотах во время своих странствий по России, изобразил в многочисленных картинах и акварелях все разнообразие моментов этой увлекательной, чисто русской, страсти,
С каким тонким знанием написаны все детали, с каким проникновением изображены люди, лошади и звери на этих полотнах! В отличие от Сверчкова,
картины которого по большей части статичны, Соколов дает всю динамику псовой охоты, рисуя скачущих лошадей, убегающих зверей, спеющих к ним борзых, или изображает момент, когда, чуть ли не на скаку, охотник сваливается на волка, пришитого к земле мертвой хваткой борзых.
По произведениям Соколова можно проследить весь процесс псовой охоты, начиная с выезда на охоту, увидеть притаившихся на лазу борзятников, испытать острое волнение при виде бешеной скачки за волком, увидеть картину лихой приемки волка из-под борзых, моменты отдыха, сцены с гончими и много других разнообразных, но таких волнительных для истого охотника, моментов.
Следует отметить, что Соколов в отличие от Сверчкова на любит приукрашивать ни своих лошадок, ни своих охотников, Они отнюдь не позируют; все изображено просто в обыденной, деловой охотничьей обстановке, но зато в этой деловитости, в этой правде обнаруживается такая тонкая наблюдательность, такая влюбленность автора в то, что он изображает, что все полотна Соколова подкупают нас прежде всего своей задушевностью.
Если у Сверчкова пейзаж служит лишь по большей части нейтральным фоном, то у Соколова он живет самостоятельной, полнокровной жизнью, будучи тесно связан с изображенной сценой. Быть может очарование охотничьих сцен Соколова и заключается в его проникновенном изображении нашей скромной природы, столь дорогой сердцу не только охотника, но и каждого истинно русского человека.
Поистине Соколов в своих охотничьих жанрах пропел гимн русской осени, той осени, которая вдохновляла Пушкина, Тютчева, Некрасова и других!
Необходимо упомянуть о работах Соколова над иллюстрациями к произведениям любимых им Гоголя и Тургенева. Иллюстрации эти показывают не только незаурядный талант Соколова как иллюстратора, но и показывают, что реалистические, демократические тенденции нашей литературы находили живой отклик в душе художника. Интересно, что, иллюстрируя «Мертвые души» Гоголя и «Записки охотникам Тургенева, художник как-то сжился с ними, сроднился, на что указывает то обстоятельство, что он, исполнив серию акварельных иллюстраций к тому и другому произведению, вновь взялся за кисть и исполнил еще черные варианты к этим же произведениям. Вспомним, с какой любовью Соколов исполнил в разные годы несколько вариантов к «Бежину лугу», ни в одном из них не повторяя своей прежней комбинации.
Разве не чувствуется в этом особой влюбленности, скорее даже какой-то одержимости, отличающей этого столь юного в своем творчестве, даже в преклонном возрасте, художника?
Остается сказать о живописном мастерстве Соколова. Очень жалко что охотничий жанр не пользуется в наших музеях достаточным вниманием, в силу чего многие блестящие по живописи вещи из-за своей охотничьей тематики проходят мимо внимания лиц, ведающих пополнением наших музеев, .
Несколько полотен Соколова можно смело и вполне справедливо назвать шедеврами. Такова находящаяся в Государственной . Третьяковской галерее картина «Скачки», выполненная в 1670 году с замечательной экспрессией, прелестная по колориту. Вторым шедевром является небольшая по размерам картина «Заснул», выполненная в 1872 г. и находящаяся в Москве в Музее коневодства. Композиция этой картины до крайности проста: около лесной сторожки заснул утомленный после скачки псарь, рядом с ним стоит пегая лошадка, у ног которой, растянувшись на земле, лежит серо-пегая борзая. Кругом веет лесной прохладой, а по небу плывут и клубятся плотные облака, напоминающие изумительные облака 8 картинах талантливейшего, рано умершего, художника Федора Васильева.
Красные штаны псаря, синяя куртка являются чудесными кусочками живописи, а пейзаж с облаками овеян такой проникновенностью, что, стоя перед картиной, трудно от нее оторваться и надо сделать над собой огромное усилие, чтобы вырваться из плена ее обаяния.
Петр Петрович Соколов умер 2 октября 1899 года. Судьба их со Сверчковым была почти одинакова. Оба пользовались в начале своего творчества шумной славой, оба в преклонные годы своей жизни остро нуждались, оба в конце своей жизни поселились в Царском селе (ныне г. Пушкин), на кладбище которого и похоронены.
Академия художеств, присвоив П. П. Соколову звание ак5адемика живописи лишь в 1899 году, т.е. в год его смерти, не учавствовала в похоронах Соколова, как это ранее произошло и на похоронах Сверчкова.
Но, как и у Сверчкова, творения Соколова, пережив его, продолжают волновать всех людей, искренне любящих родной пейзаж, с его незатейливыми перелесками, с просторами обширных полей, со всеми обитателями лесов, бескрайних пространств.
Соколов еще ближе нам, он как-то не так параден, как Сверчков , но проще, теплее и как-то доходчивее. И за эту простоту, за его теплое отношение к зверю и человеку мы любим и помним его.
Н. Пахомов
заслуженный деятель искусств СРФСР
"Охота и охотничье хозяйство"
№ 9, 1964 год
