Охота в русской живописи (часть II) Н. Пахомов
В НАСТОЯЩЕМ ОЧЕРКЕ я расскажу о тех художниках, у которых охотничья тематика является по существу случайной.
Участвуя в охотах и, быть может, будучи охотниками, они оставили лишь отдельные, правда, широко известные, произведения на охотничьи темы, но охота не взволновала их по-настоящему, с той силой как мы наблюдаем это у Сверчкова или Соколова.
Надо прямо сказать, что произведения на охотничьи темы представлены в наших музеях, как правило, единицами.
Исключение составляют лишь три музея: Третьяковская галерея—49 произведений и Русский музей в Ленинграде — здесь представлено во всей полноте собрание акварелей Петра Соколова и, наконец Музей коневодства Сельскохозяйственной академии им. К. А. Тимирязева в Москве — 25 произведений.
К сожалению, многим музеям до сих пор не удалось издать своих каталогов.
Если это вполне простительно в отношении небольших периферийных музеев, то совершенно недопустимо в отношении таких крупных музеев, как Русский музей в Ленинграде, который с 1916 года ни разу не издавал каталога.
Тоже следует сказать и о богатейшем собрании рисунков Музея изобразительных искусств им. А. С. Пушкина в Москве фонды которого до сих пор неизвестны широкой массе, и, наконец, Исторического музея в Москве, который за все свое существование ни разу, не попытался познакомить исследователей со своими замечательными фондами изобразительных материалов.
Изданные некоторыми музеями каталоги выпущены много лет назад, не дают исчерпывающего представления о хранящихся в том или другом музее фондах.
Многие музеи совсем не имеют картин охотничьего содержания, большинство — имеют их единицами.
Интересно и то, как распределяются произведения, посвященные охоте и находящиеся в различных музеях, по художникам. На первом месте стоят Петр Соколов и Кившенко, представленные 10 и 11 вещами; на втором Сверчков — 7 вещей; на третьем Степанов — 6 вещей; на четвертом и пятом — Прянишников и Френц, имеющие по 3 вещи. Васильевский, Ворошилов, Грот, Литовченко, Мейер, Кончаловский представлены 7 вещами каждый; В. Маковский, Н. Кузнецов, К. Галкин, А. Киселев — по 1 вещи.
Если по художественному достоинству на первое место в этой группе художников должен быть поставлен И. М. Прянишников, то по количеству произведений одним из первых является А. Д. Кившенко, который, правда, не все да одинаково удачно воспроизводил на своих полотнах сцены псовой охоты.
Высокое мастерство выделяет картину Прянишникова «Конец охоты», в которой автор сумел изобразить с глубоким знанием дела и настроением момент завершения охоты, когда барин трубит в рог, сзывая гончих, а его помощник отрезает от только что убитого зайца пазанки, чтобы раздать их теснящейся у его ног стайке гончих. Другой заяц привязан у него за спиной. Издали на рог спешат гончие. В этой картине чудесно передано ощущение осеннего дня—глубокой прозрачности, покоя березовой рощицы и выразительно раскрыто чувство самоуверенности барина.
Но знатока не может не огорчить разноместиостк и раэнопородность гончих из которых состоит стая, что является еще раз лишним доказательством того как наши отцы мало обращали на породность и подбор стаи, которая рассматривалась лишь со своей деловой стороны. Кисти Прянишникова также принадлежит находящийся в Государственной Третьяковской галерее небольшой этюд с изображением собаки - английского сеттера, в Тульском музее - весьма любопытное полотно «В.Г. Перов на охоте», датированное 1871 годом .
Наибольшее количество произведений на охотничьи темы осталось в наследство А. Д. Кившенко. Так, мы можем назвать 11 его произведений, находящихся в различных музеях, да, кроме того, известно что им исполнено несколько вещей приобретенных частными лицами как в России, так и за ее пределами.
Кившенко уступает по своему колориту и мастерству Сверчкову, Соколову и Прянишникову, но подкупает динамичностью своих полотен и широтой панорам специфически охотничьих полей и перелесков, на фоне которых развертываются его охотничьи сцены.
Чрезмерная яркость, недостаточно подчиненная основному колориту всей картины, вызывает часто чувство некоторого беспокойства, неудовлетворенности. Ему менее чем Сверчкову или Соколову удаются изображения лошадей а на картине «Затравили», находящейся в Музее коневодства в Москве лошадь и вовсе не удалась, представляя из себя какого-то чрезмерно растянутого рысака вместо поджарой охотничьей лошади, в большинстве случаев киргизской, калмыцкой пород или донца.
Очень живописно полотно Н. Д. Кузнецова «В отпуску», полное воздуха и какого-то спокойствия. Кузнецов же является и автором небольшого интересного полотна, находящегося в Дальневосточном музее в Хабаровске - «Охотник в роще», на котором среди березнячка изображен простолюдин-охотник неторопливо идущий с ружьем и собакой.
Следует отметить прелестные тонкие по настроению и колориту миниатюры на охотничьи темы И. П. Похитонов а также единичные произведения С. И. Васильковского, П. О. Ковалевского, — Левитана и Константина Коровина.
Константин Коровин, много охотившись, тонко чувствовавший природу в своих различных «привалах охотников» изображал главным образом различные «сарайчики» на фоне леса, чудесные по краскам. Его известное полотно, находящиееся в Третьяковской галерее,— «Неудача» — изображает юношу, пропуделявшего по болотной дичи или по утке и является типичной жанровой сценкой случайно соприкасающейся с охотничьей тематикой.
Заканчивая обзор этой группы художников остается сказать несколько слов о Владимире Егоровиче Маковском.
Художественное наследство этого мастера огромно и, вероятно, кроме известных нам по каталогам областных музеев и карточкам Третьяковской галереи и Русского музея четырех его произведений на охотничью тему, выявится еще еще несколько его полотен, связанных с охотой.
Однако жанрист по преимуществу, Маковский интересуется не столько сценами самой охоты, сколько ее бытовой атмосферой «привалов» и «отдыха» после охоты.
Таково его полотно «Конец охоты» находящееся в Серпуховском музее на котором изображена уютная сцена привала с самоваром на лоне природы с собаками, ожидающими лакомых кусочков, с неизменным мужичком держащим в руках допотопную «фузею», и курящим типичную, свернутую из газеты «козью ножку». Примечательна в этом плане и его небольшая картина «Охотник на отдыхе», негатив которой в последнее время обнаружен в фототеке Третьяковской галереи,
Следует упомянуть большого мастера сложных композиций, незаурядного рисовальщика, знатока техники псовой охоты — художника Рудольфа Федоровича Френца (1831—1918), который оставил изрядное количество несколько холодных, но блестящих по технике огромных полотен, посвященных изображению гатчинской охоты. Его картины интересны своей документальностью, правда, несколько холодны по своему колориту.
Необходимо сказать несколько слов о четырех художниках, которые составляют особую группу и произведения которых почти не встречаются в экспозициях и фондах художественных музеев: это Ворошилов, Муравьев, Мейер и Бурхард. Трое первых работали почти исключительно в охотничьем жанре, четвертый нам знаком по выставкам как акварелист, предпочитавший изображать различного рода «тяги» и «тока», находя невзыскательных любителей.
Сергей Семенович Ворошилов писал много и по преимуществу для рынка, отравляя свою жизнь вином, и, как Саврасов, был крайне неровным в своем творчестве, не брезгуя писать за «трешку» (т. е. за три рубля), когда пагубная страсть заставляла его с легкостью заполнять неуверенной рукой полотна разнообразными охотничьими сценами. Надо отдать справедливость, что среди его работ есть вещи, которые свидетельствуют о его несомненном таланте.
Муравьев, как и Ворошилов, писал много, изображая главным образом глухариные и тетеревиные тока, тягу вальдшнепов, охоту на лосей. Г. К. Мейер, художник среднего таланта, был по преимуществу занят писанием портретов собак.
Остается сказать еще об одной группе художников, работавших в сфере охотничьего жанра. Это художники-иллюстраторы, которые выполнили для охотничьих журналов и различных изданий целый ряд самых разнообразных работ.
Первым должен быть назван Николай Ааенироаич Мартынов, который оставил нам интереснейшую сюиту акварельных портретов наиболее интересных собак первых шести выставок Общества правильной охоты (1874—1880 годы), изданную в виде литографий (частично раскрашенных) в 1879—1880 годах.
Необходимо упомянуть и блестящего рисовальщика Михаила Александровича Зичи, который много и .успешно рисовал различные сцены охоты, альбом одной из которых, посвященный охоте в Беловежской пуще, был издан в ограниченном количестве экземпляров и теперь составляет библиографическую редкость. В охотничьих журналах: «Природа и охота», «Псовая и ружейная охота», «Семья охотников» принимали участие: Петр Соколов, К. Высотский, Н. Богатое, А. Комаров и ряд других. Довольно много иллюстраций на охотничьи темы помещали и литературно-художественные журналы: «Нива», «Всемирная иллюстрация», «Живописное обозрение». В оформлении замечательного труда Н. Кутепова о русских охотах принимали участие такие известные художники, как И. Е. Репин, В. М. Васнецов, В. И. Суриков, А. П. Р я б у ш к и н, Л. О. Пастернак, А. С. Степан о в, Н. С. С а м о к и ш, А. Н. Б ен у а, Е. Е. Л а н с е р е, В. А. Серов и др. Уже один перечень этих имен дает ясное представление о ценности изданий.
Н. Пахомов
заслуженный деятель искусств СРФСР
"Охота и охотничье хозяйство"
№ 11, 1964 год
