К вопросу о сроках начала работы в поле русской гончей Владимир Попов (1976)

К вопросу о сроках начала работы в поле русской гончей

Владимир Попов (1976)

Введение в последние годы общих ограничений возможностей для охоты, а следовательно, и тренировок собак усилило принципиальную важность этого момента для всего охотничьего собаководства, но особенно для любителей гончих. Поэтому не случайно в журнале «Охота и охотничье хозяйство» участилось появление статей с материалами как о сроках нагонки, так и о начале работы гончих собак.

Однако авторы по-разному подходят к этим вопросам. В частности, Н. Федорин [1971) и М. Анфиногенов [1973] в той или иной форме ратуют за раннюю нагонку с 4 и даже с 3 месяцев и, что самое главное, видят в этом ключ к раннему созреванию гончих. Причем Н. Федорин приводит и такой довод: ранняя нагонка - ранний диплом. Другие авторы, например, М. А. Сергеев (1972], Б.Н. Арманд (1972) считают, что нагонку надо начинать позднее при возрасте собаки в 10-12 месяцев, когда она разовьется и окрепнет. По их мнению, не следует ранней нагонкой подто-рапливать созревание собаки, чтобы не подорвать естественное ее развитие. Вместе с тем эти авторы справедливо указывают, что не следует путать легкие прогулки, необходимые для развития молодой собаки, с нагонкой - тяжелой, изнуряющей работой для собаки и человека.

В. И. Казанский лишь в последнем издании своей книги «Гончая и охота с ней» [1973] более пластичен в определении срока нагонки. Соглашаясь с Н. Федориным, он в то же время выступает и за более поздние сроки нагонки, даже по второй для собаки осени. Каждый из авторов приводит примеры и доводы, подтверждающие правоту его точки зрения. Но, как мы убедились по единичным фактам их наблюдений, безусловно имеющих определенную ценность, трудно решить, кто прав. Поэтому, чтобы уяснить вопрос о созревании русских гончих для полевой работы и влиянии на это сроков начала нагонки этих собак, мы попытались рассмотреть большое количество соответствующих фактов. С этой целью были проанализированы русские гончие Кировской области, а за момент наступления охотничьей зрелости собаки принято получение ею первого полевого диплома при работе в одиночку.

Несомненно, что этого, на наш взгляд, пока нет. В Кировской области в 1972 г. было зарегистрировано 464 собаки, имевшие родословные свидетельства. В числе этих собак 117 было дипломированно на полевых испытаниях. Таким образом, нами было рассмотрено в основном высокопородное поголовье гончих, в массе хорошо работающих в поле, что позволило кировским охотникам успешно выступать со своими собаками на состязаниях и выставках. В частности, чемпионом ленинградских межобластных состязаний 1968 г. стал Будило 2069/рг В. С. Иутин.

Чемпионом на межобластных состязаниях 1971 г. в Татарской АССР (г. Бугульма] стала Роза 2346/рг П. М. Устюжанинова. В этом же 1971 г. Будило 2069/рг стал 3-м призером на межреспубликанских состязаниях, в которых принимали участие команды гончатников РСФСР, УССР, БССР. В 1973 г. у

себя в области на межобластных состязаниях среди 19 команд обществ охотников РСФСР ки-ровчане, хотя и были четвертыми, но установили своеобразный рекорд: все пять гончих команд были дипломированы.

В 1969 г. на 2-й межобластной выставке охотничьих собак зоны Урала кировчане завоевали 1-е место и кубок, причем главную роль в этом достижении сыграли гончие, из которых выжлецы составили первую пятерку на ринге экстерьерной оценки старшей возрастной группы, а Пурга 1448/рг Б. А. Кулакова возглавила соответствующий ринг по группе выжловок. Чемпионом этой выставки стал Рыдай 1449/рг А. С. Метелева.

В 1971 г. кировские гончие Лада 2079/рг Н. А. Тестоедова и Арфа II 2349/рг А. М. Стара-думова представляли современный уровень этой породы в нашей стране на международной выставке охотничьих собак в Будапеште; Лада получила звание «кандидат в чемпионы мира».

На 5-й Всероссийской выставке гончие кировских охотников заняли вслед за Москвой и Ленинградом третье место. Выжлец Рыдай 2О7О/рг Д. И. Ефанова стал чемпионом этой выставки, а Арфа I 2064/рг А. М. Старадумова была лучшей среди российских выжловок, уступив звание чемпиона выжловке, экспонировавшейся охотничьим обществом Украины.

О высоком породном уровне русской гончей кировских охотников свидетельствуют также и многочисленные письма, которые поступают в местные кинологические секции. «Надо хорошую гончую, поэтому обращаюсь к вам», - пишет Г. Б. Голубев из Галича. «Нельзя ли у вас получить щенка, все равно у кого, лишь бы от кировских собак» [Н. М. Тычков, Москва]. «Трудно сейчас найти хороших собак, где бы не было в родословной кировских собак» (А. М. Бурдик, Пермь).

Приводя все эти доказательства высокой породности гончих Кировской области, выбранной нами в качестве модельного региона, мы должны отметить, что подавляющее большинство местных гончат-ников искусственно не сдерживает нагонку своих собак до достижения ими 10-12-месячного возраста. Как правило, они и не знают, что имеются подобные рекомендации. Поэтому кировские гончатники берут в лес щенков очень рано, по всякому поводу и без повода, что не в малой мере объясняется и природными условиями. Ведь у сельских охотников, т.е. у основной массы здешних гончатников, лес рядом, за усадьбой. Однако нагонку они начинают, как только молодая собака «поймет зверя» и отдаст голос на его следах.

Следует подчеркнуть, что используемое нами определение «поймет зверя» имеет первостепенное значение для об-

суждаемого вопроса, так как известно, что у молодых собак страсть к охоте и так называемое «проявление» чутья на зверя и дичь наступает в разное время. Вот конкретный пример. В 1973 г. охотник из д. Козловка Вохомского района Костромской области Р. А. Травкин взял из помета от моей выжловки двух щенков: сучку и кобелька. Собаки росли и воспитывались вместе, но, как сообщил Р. А. Травкин, сучка Пальма подняла первого зайца в 3-месячном возрасте, прогнала его с голосом чуть ли не круг и бросила. Попытка снова ее натравить на след не увенчалась успехом. И так было раз пять. Но через некоторое время Пальма «озверела» и принялась гонять. Кобель к этому времени никакой страсти к охоте не проявил. По словам владельца, он был ленив,ходил с ним по дорогам «то спереди, то сзади, а в лес не лез».

Итак, при отмеченном породном состоянии гончих, условиях и особенностях их нагонки получилась следующая картина возрастного распределения собак, получивших первый полевой диплом при работе в одиночку.

Возрастное распределение кировских гончих с первым полевым дипломом.

При составлении этой таблицы по картотеке областного общества охотников и рыболовов нами были выявлены всегончие охотников городов Кирова, Слободского и Кирово-Че-пецка, получившие первый полевой диплом за 1960-1972 гг., а охотников Халтуринского района за 1965-1972 гг. Из иллюстрируемых данных видно, что только 4-10% собак от всех дипломированных становятся полевиками в возрасте 1 года, больше же половины гончих первый полевой диплом получают в 3 года и позже. При расчете от всего учтенного поголовья процент собак-годовиков с полевым дипломом будет еще меньше. Следовательно, порода русских гончих по-прежнему в основном остается пока позднеспелой. Очевидно, каждая гончая должна пройти своего рода курс учения, набраться опыта, без чего она не может начать работать по-настоящему. Согласно современной точке зрения, мастерство родителей -признак приобретенный и по наследству он не передается. А вот как скоро молодая собака пройдет курс учебы, зависит прежде всего от ее врожденных качеств, от наследственности. Поэтому нагонка, даже самая ранняя, может лишь способствовать проявлению врожденных свойств, но она не ускорит созревание собаки в охотничьем отношении. Об этом свидетельствуют и мои личные наблюдения охотника и эксперта. Так, например, отец Бури I 2772/рг Байкал

Полевое достоинство потомства основанных племенных выжлецов охотников г. Кирова

(плем. Свид. 319] Н. П. Колбина был позднеспелым. И сколько я ни бился, как ни изощрялся в нагонке, Буря Iтоже поздно принялась за работу, получив свой первый диплом в 4,5 года, хотя зайца она начала гонять накоротке еще по первой осени. Поздно принялась работать и ее однопометная сестра Лада 3036/рг.

Проведенный мною анализ потомства двух наиболее широко использованных в племенных целях местных выжлецов показывает, что предположение о наследовании раннего или

позднего полевого созревания гончих не лишено основания (табл. 2.).

Из данных таблицы 2, где учтены потомки названных выжлецов только первого поколения, дипломированные в Кировской области, следует, что от Урала 1439, который получил первый диплом в 1,5 года, 63,5% его классных потомков имели первые дипломы в этом возрасте, от Гобоя 1438, впервые дипломированного в 3 года, полевые потомки появились позднее. Единственный его потомок с полевым дипломом в 1,5 года - Волга 1446/рг Е. П. Аниканова - был получен от Грохотушки 1440/рг, одно-пометной сестры Урала 1439, собаки, также рано принявшейся работать. Это позволяет с достаточной уверенностью предположить проявление здесь наследственных признаков матери. Небезынтересно также, что из 25 собак, дипломированных в возрасте 1-1,5 года (табл. 1.), 13 (52%) - однопометники Урал 1439/рг и Гро-хотушка 1440/рг и их потомки 1-2-го поколения. А среди остальных 12 собак больше таких,у которых при любых комбинациях предков значится постоянная тройка широко известных гончих: Хохота III 467, Забавы 281/г и Плаксы 99/г. Поэтому здесь нет оснований предполагать, что все дипломированные потомки Урала 1439/рг попали к старательным охотникам, рано приступившим к нагонке собак, а потомки Гобоя 1438/рг только лишь к тем, которые, следуя рекомендациям, начали нагонку своего молодняка в 10-12-месячном возрасте.

Исходя далее из того, что порода русских гончих остается пока позднеспелой, нельзя согласиться с предложением В. И. Казанского (1973) о необходимости выбраковки собак, поздно принимающихся за работу. Это предложение, если только будет принято, сослужит плохую службу, так как владельцы русских гончих, сохраняющие ныне эту породу, в массе своей еще не готовы к подобной селекции. Достаточно сказать, что в этом случае из заводских линий русских гончих Кировской области пришлось бы выбраковывать уже упоминавшихся ч. Будило 2069/рг, получившего свой первый диплом, правда сразу I степени, в 4 года, ч. Розу 2346/рг и ч. Гобоя 1438/рг, впервые дипломированных в возрасте с трех лет. Пришлось бы исключить из воспроизводственного поголовья Бурю I 2772/рг, которая после первого диплома, полученного в 4,5 года, заработала еще 6 полевых дипломов. К тому же, 5 в осенний сезон, при расценке за вязкость 15 баллов. Более того, с ее выбраковкой из племенного поголовья была бы исключена собака, которая на 10-м году жизни в один день заработала два диплома (II степени - при работе в одиночку с расценкой за чутье 10 баллов и III степени - за работу в паре) и у которой в этом возрасте были малозаметны признаки старости. Та-

кими же являлись и ее предки: бабка, проработавшая до 14 лет, мать - 13 лет, не теряя при этом слуха.

Возможно, что это является характерной особенностью определенной части заводских линий кировских гончих. Ведь тот же Будило 2069/рг и в 10-летнем возрасте за работу по беляку в одиночку получил диплом II степени. Из приведенных примеров должно быть очевидно, что браковать таких собак, действительно, нельзя, тем более, что эти высокие полевые достоинства становятся очевидными лишь в конце их охотничьего использования.

Таким образом, по изложенным материалам можно высказать суждение о том, что относительная позднеспелость -русской гончей как охотничьей собаки должна быть признана фактической нормой этой породы. В свою очередь, это может означать, что порода русских гончих нуждается в совершенствовании, и прежде всего в том ее качестве, которым определяется скороспелость собак.

Разумеется, достичь этого можно будет не посредством ранней нагонки, а только путем селекции. Однако, если сейчас ставить такую цель, то надо сразу иметь в виду и другие важные моменты. А именно, в какой взаимосвязи находятся начало работы собаки по зверю с общей продолжительностью ее охотничьего использования. Не дольше ли работают собаки, поздно принявшиеся гнать зверя, и не раньше ли «изнашиваются» те из них, которые начали работать с годовалого возраста? Одновременно надо выяснить, в какой мере все это связано с наследственностью как научной основой для выведения линий скороспелых и позднеспелых собак и линий, отличающихся долгожительством и длительным периодом охотничьего использования.

Понятно, что все эти воп-

росы надо изучить на большом статистическом материале, накапливаемом кинологической секцией Росохотрыболовсою-за, и на основе единой методики, разработанной учеными ВНИИОЗ или другого научного учреждения. И если будет доказано, что скороспелые гончие во многих отношениях практичнее для охотника, надо будет начать целенаправленную селекционную работу, наметить пути решения всей проблемы под единым началом. Иначе дальше пустых разговоров и споров, какие гончие лучше и чем объясняется их раннее начало работы, дело не пойдет.

В заключение нельзя не заметить, что для изучения многих из названных вопросов серьезной помехой являются существующие правила испытаний и состязаний охотничьих собак. По этим правилам собакам старше 10 лет доступ на испытания и состязания ныне закрыт. В результате получается, что уже сейчас при проведении целенаправленной племенной работы нужно принимать на веру многие факты, например, что ч. Арфа I 2064/рг А. М. Старо-думова также хорошо работала и при достижении 11-летнего возраста. Очевидно, для того, чтобы отмеченный факт мог стать достоянием науки, необходимо не ограничивать возрастом всех классных собак при осуществлении мероприятий по оценке племенных достоинств породы. Кстати, только в этом случае может иметь действительную практическую значимость пункт 8 «Положения о племенной работе в охотничьем собаководстве», согласно которому «...допускается использование в качестве производителей особо ценных собак старше 10 лет»